Эвклид Кюрдзидис: «Я в роль должен влюбиться!»

27 августа – День российского кино

Эвклид Кюрдзидис: «Я в роль должен влюбиться!»

На днях Георгиевск посетил Заслуженный артист России, президент фестиваля популярных киножанров «Хрустальный источникЪ» Эвклид Кюрдзидис. Он согласился дать экспромт-интервью для читателей нашей газеты и посетителей официального сайта Георгиевского городского округа.

Артист это миссия

- Эвклид, Вы весьма яркий персонаж на российском экране. Не так много сегодня артистов, которые сочетают интеллигентность и ум, эрудицию и воспитание, мужскую силу и деликатность.

- Я не буду развеивать Ваше представление обо мне. Актер должен быть загадкой. Пусть истина останется при мне. Одно скажу: как только у человека появляется довольство собой, как только он начинает считать себя круче, умнее, талантливее других, то сразу «вырастает» корона на голове.

- Актер… А как вообще вы к этому пришли? Вам с детства грезилась сцена или звезды так сложились? Вам не приходится ломать себя и подстраиваться под роль?

- Нет, ломать себя не приходится. Наоборот, вот это любопытство – окунуться в другую жизнь, в другую эпоху, в другой социальный слой, в другой темперамент, в другое мышление, в другую пластику – это же так интересно!

Когда я шел в артисты, мне было 14,5 лет, и я точно знал, что только – артистом и больше никем я не буду. И когда мне говорили: «Ну, что это за профессия – артист!», я им отвечал: «Понимаете, вот вы всю жизнь будете заниматься бухгалтерией или медициной, или будете чиновником, а я в своей работе проживу миллион жизней. Я буду и врачом, и бухгалтером, и бандитом, и героем-любовником, и сантехником…

- Вы не считаете, что артист – это судьба на грани раздвоения личности?

- Нет. Актеру, который играет какого-то персонажа, мало выучить текст, актер должен погружаться в эту роль, в образ мысли своего героя, в видение окружающего мира террориста, полицейского или журналиста. Но это не раздвоение личности, а глубина самопознания.

- А вы играли журналиста?

- Да, играл. Это была небольшая роль. Кстати, профессия журналиста очень схожа с актерской. В обоих случаях нужно быть психологами, понимать, что с человеком происходит и почему. Поэтому у меня не было раздвоения никогда, наоборот было счастье погружаться в роль. Например, в чеченского чабана, которого я играл в фильме «Война» Алексея Балабанова. Очень интересный опыт, ведь мой герой – горец, дитя природы, живущий инстинктами.

- Но ведь это совсем не Ваш типаж! Как можно быть светскому интеллектуалу органичным в роли из каменного века?!

- В этом и состоит профессия актера. Зритель не должен был догадаться, что этому актеру, например, меньше лет, чем чабану: моему герою было 50 лет, а мне – 35. Зритель должен свято верить, что на экране настоящий чабан, а не Эвклид, который играет роль чабана.

Играя чабана, я искал чеченцев, общался с ними, наблюдал за ними, как они разговаривают, улыбаются, смеются, плачут…

- Надо же… У Вас сейчас в глазах, в мимике что-то горское просквозило.

- А чтобы сыграть Наполеона, мало выучить текст. Надо перечитать кучу литературы, исторических свидетельств, посмотреть фильмы про него, чтобы быть достоверным.

Готовясь играть роль Наполеона, мне понадобилось с французами общаться, чтобы понять особенности их образа мысли, образа жизни, вплоть до того, как они едят или ссорятся.

Это «беда» актеров – наблюдательность. Я невольно подмечаю нюансы поведения человека, его пластику, манеру говорить. Мы больны этим, мы следим за типажами, мы без этого уже жить не можем.

Знаете, есть такие профессии – миссии, я их называю. Например, учитель, врач – это миссия. И актер это профессия-миссия. Это не работа, где можно прийти деньги зарабатывать. Да, работа должна приносить деньги, но не ради этого ты идешь в профессию. И журналистика – серьезная, честная – это практически как боевые условия, тоже миссия: либо ты готов менять мир к лучшему, как бы тяжело это ни было, либо не готов.

- И пострадать за это.

- Да. И пострадать.

«С фамилией Кюрдзидис – в русское кино?!»

- Актера привыкли видеть во всем блеске, когда он уже добился высот, популярности, блеска. Но никто не знает, что за этим стоит. А это могут быть годы без работы, годы сомнений, годы ненужности. Творческая профессия жестокая. Когда меня друзья спрашивают, мол, ребенок подрастает, хочет быть артистом, что делать? Я говорю: «Отговаривай!» - «Как отговаривай? Ведь он талантливый!» - «Отговаривай до последнего! С пеной у рта!».

- Но почему?!

- Потому что, если удастся отговорить ребенка, значит, это не его путь. А если вы не отговорите, и он пойдет и поступит, тогда он сам сможет пережить все трудности, которые стоят перед творческим человеком.

Меня, к счастью, не отговаривали. После 8 класса родители просто повезли меня в театральное училище в Днепропетровск, будучи уверенными, что я провалюсь. Потому что для поступления в те годы нужен был блат – шли 400 человек на одно место.

Не провалился. И каково было мое счастье, когда всё, что прежде мне запрещали в социуме, приветствовалось там, в училище!

Нас в семье росло четверо детей. Больше всех доставалось мне – за фантазию, за инициативу, за то, что втягивал в свои затеи братьев и сестру. Соответственно, билась посуда, что-то ломалось… А в училище – наоборот! Приветствовалось всё! Чем больше ты хулиганишь, тем лучше! То есть, я попал в среду, о которой мечтал. Это было счастье.

- А какую роль Вы мечтали – сильно-сильно – сыграть и сбылось ли это?

- Не было у меня классических, исторических героев, которых бы я мечтал сыграть. Притом, что мне еще в училище говорили: ну что ты будешь играть с фамилией Кюрдзидис в русском театре? Потом во ВГИКе мне говорили: ну что ты будешь играть с именем Эвклид в русском кино?

Я отвечал, что выходя на сцену, я должен заставить зрителя забыть мои фамилию и имя, люди должны вместе со мной погрузиться в роль, в судьбу героя. В этом и смысл моей профессии. И такие вот формальные ограничения заставляли меня сопротивляться, расти, совершенствоваться… В итоге я снялся более чем в 70 фильмах. И если и мечтал, то о ролях, которые меня бы обогатили. Не имеет значения, большая это роль или не очень.

- Вам 51 год. Когда Вы успели сыграть в 70 фильмах?

- Активно я начал сниматься с 2000-х годов, были периоды, когда у меня было по семь картин в год.

- А в те годы, когда не было ролей? Вы сидели, смотрели на телефон, ждали звонка-предложения?

- Это, конечно, были тяжелые этапы в жизни, но… Как говорили древние греки, сосуд надо иногда опустошать, чтобы потом наполнить новыми знаниями. Поэтому каждую паузу я воспринимал, как возможность самому расти личностно: читать книги, общаться, заниматься спортом, а не ждать в депрессии звонка, не смотреть на телефон, но быть внутренне готовым к новой роли.

- А когда она приходила?

- Когда я делал виток в развитии. Как только я в этой паузе понимал, что вырос, стал сильнее, терпимее, приобрел новые знания, так сразу появлялась роль.

- Это провидение?

- Мне кажется, так происходит со всеми. Если человек в паузе не спивается, не готовится к самоубийству, а занимается воспитанием души и духа независимо от того, есть ли ему что кушать и где спать, то, делая вот этот виток, ему приходит всё.

На грани возможностей – улыбайся!

- А вот, что для Вас слава? В прошлом году, открывая в Ессентуках кинофестиваль «Хрустальный источникЪ», Вы были очень органичны, купаясь во всем происходящем – в аплодисментах, в шелесте бальных женских платьев, в музыке и блеске светского мероприятия. А как Вы себя внутри в это время ощущали?

- Спасибо за вопрос… Одно из требований нашей профессии состоит в том, что зритель, глядя на игру актера, думает: надо же, как это легко, я тоже так могу!

- Хотя на самом деле легкость – это высшая ступень профессионализма.

- Конечно. Нас всегда учили – и в театральном училище, и во ВГИКе, что всё должно быть как брызги шампанского! Легко! Чтобы зритель не видел, сколько вложено труда, мучений, трагедий в эту роль, что, играя комедию, ты кого-то потерял в жизни, например, или заболел. Ты не имеешь права это выносить на сцену. И кинофестиваль, о котором Вы говорите, для меня был девятью месяцами ада, потому что я поставил очень высокую планку и к концу мероприятия уже был без голоса, без сил, спал по два часа… Но этого никто не должен был видеть.

Как говорили древние греки: самое великое человек творит на грани своих возможностей… Так что ни слабость показать, ни пожаловаться, ни отступить я не имел права.

«Я в роль должен влюбиться»

- Скажите, какую роль Вы никогда бы не согласились сыграть? И приходилось ли кривить душой – сняться в фильме, который Вам сценарно не подходит?

- Из 70 картин, в которых я играл, я не вспоминаю только пару-тройку. Не потому что мне стыдно, просто их могло и не быть в моей биографии и ничего бы страшного не произошло. Но благодаря ним я заработал деньги и сумел купить квартиру в Москве, о которой мечтал.

А вообще, я в роль должен влюбиться и хотеть ее сыграть, тогда она получается.

- А если такой момент: предложений нет, звонков нет и вдруг – дешевый боевичок. Как говорится, на безрыбье…

- Отказываюсь. Это очень трудно. Сегодня такая ситуация: чем слабее материал, тем больше за него предлагают денег. Но если высокая, качественная литература в материале – бесплатно снимаешься.

- Это беда большая. Ведь кино – это идеологический инструмент, зрительное восприятие образов, даже более сильное, чем печатное слово журналистов и писателей.

- Я немало бандитов сыграл в кино. И ни от одного из них не откажусь, потому что в каждом искал что-то хорошее. Один зритель написал мне: «Как только убили вашего бандита, всё, мы кино больше не смотрим». Это дорогого стоит.

Опять процитирую древних греков: никогда не знаешь, это хороший человек совершает плохой поступок или плохой человек совершает хороший поступок.

- То есть, плохой человек – санитар общества?

- Нет, играя плохого, ищи в нем хорошее, тогда зрителю будет интересно. Герои должны быть реальными, со всеми присущими людям страстями и достоинствами.

Играя Фахида в «Оперативном псевдониме-2», я играл сломанного государственной машиной человека, но отказываюсь от ролей, где нечего играть. Хотя у великого режиссера я готов просто тумбочкой стоять. Но когда читаю сценарий и вижу, что с героем ничего не происходит, я отказываюсь. Смысла нет. Мне неинтересно просто получать деньги.

О низвержении кумиров

- Невозможно не заметить тенденцию на федеральных каналах развенчания представителей творческих профессий. То актерам внебрачных детей предъявляют бывшие любовницы. То певцы берут ДНК у детей, которые оказываются чужими… Такое впечатление, что эта братия только и занимается, что развратом. А ведь если они сыграли на экране глубокую, сильную роль, если спели песню, которая вонзилась в душу своим высоким смыслом, то неизбежно эти артисты и певцы становятся в некотором роде идеалами, на которых хотелось равняться. И вдруг – обрушение иллюзий, низвержение кумиров… Причем, такое впечатление, что многие приходят в студию, чтобы просто напомнить о себе и получить роль.

- Я знаю такие передачи и отказываюсь туда ходить.

Видите ли… За последние 30 лет уровень мастерства во всех профессиях опущен ниже плинтуса. Ценности стали другими. Если раньше скромность, честь, достоинство, щедрость, были украшением личности, то сейчас их обладателей называют «лузерами». Раньше величайшие актеры, когда с ними что-то неблагопристойное происходило, до конца жизни нигде не появлялись. Теперь же на зрителя вываливается даже непотребство. А потом зритель приходит в театр и не может погрузиться в персонажа, зная за этим актером какие-то некрасивые подробности личной жизни. Я не осуждаю их, но я не понимаю, зачем они это делают.

Когда Георгий Вицин перестал сниматься, он не захотел разрушать то, что создал и что после себя оставит. Он не давал никому интервью, не жаловался, что живет в однокомнатной квартире, что бедствует и кормит бездомных собак и кошек. А вот его подлавливали, снимали и потом создавали в СМИ образ несчастного.

- При таких обстоятельствах таланты уровня Магомаева или Даля вряд ли скоро появятся.

- Они есть. Но сегодня время востребует людей, которые легко соглашаются на тот материал, который мы видим в кино, на эстраде. А талантливые, глубокие артисты, о которых Вы говорите, не соглашаются разменивать себя, поэтому их и не видно.

Сегодня бытует философия, что человек должен быть удобен. А талантливый человек неизбежно конфликтен. У него всегда сложный характер. Такой был у Владимира Абрамовича Этуша – сложнейший! У Риммы Васильевны Марковой – тоже. Но! Никто не обращал на это внимания, потому что они были корифеи в профессии. А сейчас, если у тебя сложный характер, то ты неудобен и тебя просто не снимают или не берут на работу. Берут безропотных, пусть не талантливых, но лишь бы помалкивали.

Когда я погружаюсь в древнегреческую трагедию – последний раз это была «Антигона» Софокла – мне грустно оттого, что за 2,5 тысячи лет ничего в обществе не изменилось.

Немного политики

- Эвклид, а как получилось, что Вы решили баллотироваться в мэры в Греции? Ваша неуспокоенность душевная, стремление познать еще и этот пласт человеческих отношений побудили заняться «грязным делом»?

- Как гражданин, я интересуюсь политикой, но лишь в той степени, чтобы понимать происходящие в мире процессы. Но как актер, я держусь подальше от политики. К сожалению, она разъединяет людей. Когда мне друзья стали предлагать идти на выборы мэра города Солоники в Греции – а я имею и российское, и греческое гражданство – я долго отказывался. Какие выборы? Я далек от публичной политики, у меня шли съемки, спектакли, гастроли…

2009-ый был год тяжелый для Греции, кризисный. И в конце концов я воспринял выборы как миссию и – согласился. И знаете, не жалею, потому что к политике я мало прикасался. В ходе избирательной кампании я провел встреч с разными людьми – с молодежью, с бомжами, с прессой, причем, крайне левых взглядов, наблюдал за людьми, за трансформацией идей и взглядов. Это был огромный опыт для меня как для актера.

- А Георгиевск когда и в связи с чем, появился на карте Вашей судьбы?

- Я ничего не знал про него кроме того, что он расположен рядом с Кавмингруппой. Однажды был здесь проездом. Но два года назад в Москве на теплоходе, во время вручения литературной премии Сергея Михалкова, судьбе было угодно свести меня с вашим Главой Максимом Клетиным и его супругой Любой. Это были два единственных земляка со Ставропольского края, с моей малой родины. И мне так стало тепло на душе…

Я тогда обдумывал проведение кинофестиваля «Хрустальный источникЪ» и рассказал Максиму Викторовичу о своих планах и мечтах, что хочу отблагодарить город Ессентуки, где я вырос, привезти туда кинофестиваль, мировых звезд, моих друзей и сделать этот фестиваль ежегодным.

Видимо, я как-то задел струны души Максима Викторовича, и он протянул мне руку помощи первым. Причем, безо всяких условий. Огромное ему спасибо. И когда в прошлом году нам удалось не оставить Георгиевск в стороне от такого важного события в мире киноискусства, я был счастлив. Фестиваль шел шесть дней, в Георгиевске он проходил ровно так же, как и в Пятигорске, Железноводске, Кисловодске…

Но мне очень хотелось сделать для вашего города что-то неожиданное. Я уговорил Константина Райкина привезти его спектакль в Георгиевск. Эксклюзивно. Я знаю, что даже из Москвы прилетали журналисты, чтобы посмотреть этот моноспектакль и встретиться с Константином Аркадьевичем. За что ему огромное спасибо.

С тех пор зародилась дружба. Я с удовольствием приезжал в Георгиевск. Мне нравится ваш зеленый город, откуда родом семья Михалковых, где активно развивается спорт. В этом году я во второй раз приеду на турнир по смешанным единоборствам.

Меня покоряет ревностное отношение Главы и его помощников к Георгиевску, как к лучшему городу в регионе, обладающему своими лечебными минеральными водами.

В этом году мне удалось вместе с Благотворительным фондом «Детский мир» подарить Георгиевской районной больнице игровую комнату. Теперь дети, я уверен, будут быстрее выздоравливать.

У нас большие планы и на следующий год с фестивалем «Хрустальный источникЪ» в Георгиевске.

За последние два года я увидел, как изменился край. И очень рад, что на Ставрополье столь активная культурная жизнь – фестивали, спортивные турниры, молодежный форум «Машук»… Такие грандиозные, масштабные проекты невозможны без административного ресурса, и я радуюсь за земляков, что им это удается.

Так что, очень многое в улучшении жизни зависит от нас, от всех. От Вас. От меня. От бомжа…

- От бомжа – что?

- Понимаете… Он – это ответы на вопросы для нас самих. Это проверка –малодушия, равнодушия, неспособности понять, что с ним сейчас происходит и как у него болит эта синяя, в корках нога… А он улыбается. Понимаете? Он – улыбается!..

Беседовала

Лауреат премии краевого Союза журналистов им. Германа Лопатина,
победитель ряда Всероссийских профессиональных журналистских конкурсов,
в том числе в номинации «Лучший интервьюер региональной прессы»
Елена Саркисова